18 известных ученых призвали к глобальному мораторию на создание генетически модифицированных детей

Под «глобальным мораторием» авторы текста не подразумевают постоянный запрет: «Скорее, мы призываем к созданию международной структуры, в которой страны, сохраняя за собой право принимать свои собственные решения, добровольно обязуются не разрешать любое клиническое использование редактирования зародышевых линий, если не выполнены определенные условия», — пишут они.

Должен быть установлен фиксированный период, в течение которого это не допускается, считают ученые. Этот период нужен, чтобы успеть обсудить  технические, научные, медицинские, социальные, этические и моральные вопросы.

В настоящее время около 30 стран имеют законодательство, которое прямо или косвенно запрещает все клинические применения редактирования зародышевой линии, и они могут решить продлить мораторий на неопределенный срок или ввести постоянный запрет. Тем не менее, любая страна может также разрешить конкретные применения редактирования зародышевой линии, при условии, что она сначала публично уведомит о своем намерении и затем будет участвовать в международных консультациях о целесообразности этого. Обоснованность заявки должна определяться посредством прозрачной оценки, а в стране должен существует широкий общественный консенсус относительно целесообразности применения такого редактирования. «Народы вполне могут выбрать разные пути, но они должны быть согласны действовать открыто и с должным уважением к мнению человечества по вопросу, который в конечном итоге затронет весь вид», — пишут авторы.

Предлагаемый мораторий не распространяется на редактирование зародышевой линии для исследовательских целей, при условии, что эти исследования не связаны с переносом эмбриона в матку человека. Это также не относится к редактированию генома в соматических (непродуктивных) клетках человека для лечения заболеваний, для которых пациенты могут дать информированное согласие, а модификации ДНК не являются наследственными.

Необходимость такого моратория авторы обосновывают тем, что, несмотря на принятые в декабре 2015 года решения Международного саммита, в декабре этого года китайский ученый Хэ Цзянькуй сообщил о рождении генетически модифицированных девочек. Ученые, которые знали об этой работе, не приняли адекватных мер, чтобы остановить ее.

Интерес к предложениям по генетическому улучшению человека растет, однако до сих пор не доказана ни безопасность, ни эффективность таких работ. Более того, в научном сообществе широко распространено мнение о том, что риск внесения непреднамеренных мутаций при редактировании зародышевого генома по-прежнему неприемлемо высок.

Есть и научные соображения для введения моратория: ни одно клиническое применение редактирования зародышевой линии не должно рассматриваться, если его долгосрочные биологические последствия — как для отдельных людей, так и для человеческого вида — не будут достаточно поняты.

«Среди огромного множества возможных генетических модификаций полезно различать “генетическую коррекцию” и “генетическое улучшение”, — пишут ученые. — Под генетической коррекцией мы подразумеваем редактирование редкой мутации, которая с высокой вероятностью вызывает тяжелое моногенное заболевание, с целью преобразования мутации в последовательность ДНК, которую несет большинство людей. Предполагая, что это можно сделать без ошибок или нецелевых эффектов, генетическая коррекция может иметь предсказуемый и полезный эффект».

Генетическое улучшение, напротив, включает в себя гораздо более широкие попытки «улучшения» особей и видов. Возможности варьируют от попыток изменить риск распространенного заболевания путем замены конкретных генетических вариантов альтернативными вариантами, встречающимися в человеческой популяции, до включения новых последовательностей в геном человека, чтобы улучшить, скажем, его память или мышцы, или даже полностью передать новые биологические функции, такие как способность видеть инфракрасный свет или расщеплять определенные токсины.

Понимание эффекта любого предложенного генетического улучшения потребует обширного изучения. Даже в этом случае существенная неопределенность, вероятно, сохранится.

Изменение риска заболевания путем замены генетических вариантов альтернативными чревато проблемами, потому что варианты, которые уменьшают риск некоторых заболеваний, часто увеличивают риск других. Например, распространенный вариант гена SLC39A8 снижает риск развития гипертонии и болезни Паркинсона, но повышает риск развития шизофрении, болезни Крона и ожирения. Его влияние на многие другие заболевания — и его взаимодействие с другими генами и с окружающей средой — остается неизвестным.

«Будет намного сложнее предсказать последствия совершенно новых генетических инструкций, не говоря уже о том, как несколько модификаций будут взаимодействовать, когда они будут происходить в будущих поколениях. Попытка изменить вид на основе нашего нынешнего уровня знаний была бы гордыней», — заявляется в меморандуме.

Работа доктора Хэ как раз иллюстрирует этот момент. Стремясь уменьшить риск заражения ВИЧ, он попытался инактивировать ген CCR5 у эмбрионов, кодирующий рецептор, который ВИЧ использует для проникновения в клетки. Однако это же изменение значительно повышает риск осложнений и смерти от некоторых других вирусных инфекций, включая вирус Западного Нила и гриппа.

С медицинской точки зрения, отмечают авторы, уже сейчас есть безопасные способы избежать передачи тяжелой мутации, вызывающей заболевание. Например, пара может  использовать экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) в сочетании с преимплантационным генетическим тестированием (ПГТ), пренатальным тестированием, донорами спермы, донорами яйцеклеток, донорами эмбрионов. Рутинный доступ к генетическому скринингу до зачатия может позволить большинству пар из групп риска использовать текущие варианты, если они захотят это сделать. Также необходим лучший доступ к скринингу новорожденных, чтобы дети с генетическим заболеванием могли немедленно получить любую доступную терапию.

Для крошечной доли супружеских пар ситуация иная. Они никогда не смогут получить помощь через ЭКО и тестирование. В этих случаях один из родителей является гомозиготным по доминантному заболеванию, или оба родителя являются гомозиготными по рецессивному заболеванию. Такие случаи чрезвычайно редки, встречаются только для небольшого числа генетических заболеваний и в основном в ситуациях, когда аллель болезни присутствует в популяции с высокой частотой.

«Эти редкие пары могут представлять собой наиболее убедительный аргумент для рассмотрения клинического редактирования зародышевой линии, потому что технология будет их единственным способом зачать здоровых детей, биологически связанных с обоими родителями. Обществу необходимо будет сопоставить законные интересы таких пар с другими поставленными вопросами», — считают авторы.

Независимо от всего вышеперечисленного, клиническое редактирование зародышевой линии не должно осуществляться без широкого общественного консенсуса относительно целесообразности изменения фундаментального аспекта человечества для конкретной цели. В противном случае такие работы не будут легитимными.

Влияние на общество клинического редактирования зародышевой линии может быть значительным, от маркетингового давления на родителей с (улучшайте своих детей), до религиозного вмешательством в природу человека и даже разделения людей на подвиды.

Авторы текста считают, что решения о клиническом редактировании зародышевой линии будут приниматься в течение десятилетий.

Как может выглядеть международная структура?

«Мы не думаем, что чисто регулирующего подхода будет достаточно, потому что он не может решить многие фундаментальные вопросы. У регулирующих органов есть узкие полномочия: они, как правило, несут ответственность за безопасность и эффективность нового лечения, а не за то, разумно ли его использовать» — говорят ученые.

Также авторы и против тотального запрета по международному договору. Они считают, что каждая страна должна добровольно взять на себя обязательство не допускать какого-либо применения редактирования зародышевой линии, если не будут выполнены определенные требования.

Например, правительство какой-либо страны может публично заявить, что они не разрешат какое-либо клиническое использование редактирования зародышевой линии человека в течение подготовительного периода в пять лет. После этого государство может разрешить конкретное применение, но только после того, как оно, во-первых, предоставит информацию о своем намерении, примет участие в международной дискуссии о его плюсах и минусах. Во-вторых, будет проведена оценка как технических, научных и медицинских соображений, так и социальных, этических и моральных вопросов. В-третьих, правительство определит, что в стране существует широкий общественный консенсус относительно того, следует ли вообще приступить к редактированию.

Авторы предлагают создать координационный орган для поддержки рамочной основы. Этот орган может быть организован под эгидой Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) или учрежден в качестве нового органа благодаря совместным усилиям различных стран.

Наряду с требованием этих действий от стран, авторы просят соответствующих участников, в том числе клиники по лечению бесплодия, больницы, медицинские школы, биомедицинские научно-исследовательские институты и профессиональные ассоциации, а также отдельных исследователей и врачей, работающих в этой области, публично обещать, что они не будут инициировать клиническое редактирование зародышевых линий без предварительного уведомления, полной прозрачности и соответствия национальным законам и правилам, а также то, что они будут сообщать о любых несанкционированных попытках, о которых им стало известно.

«Модель управления, которую мы представляем, намеренно предоставит странам возможность использовать разные подходы и прийти к различным выводам, основанным на их истории, культуре, ценностях и политических системах. Тем не менее, общий принцип заключается в том, что все страны согласны действовать осознанно и с должным уважением к мнению человечества», — заключают авторы.