Бедность и урбанизация увеличивают число внебрачных детей

У многих моногамных видов рождение детей с некоторой частотой происходит вне установившихся пар. Это может быть эволюционно выгодно как самцам, экономящим на вложенных в потомство ресурсах, так и самкам, рожающим детей от лучших самцов. Но такая стратегия несет и немалые риски: самец, которому изменила самка, может не вкладываться в чужого ребенка или даже убить его, а риск заражения заболеваниями, передающимися половым путем, растет.

В человеческой культуре внебрачные связи (и дети от таких связей), как правило, тема деликатная, и статистику трудно набрать. Для современной популяции такие данные помогает получить генетическое тестирование — установление родства генетическими методами и, в частности, тест на отцовство давно стали рутинными услугами. По современным данным, отцовство вне пары (extra-pair paternity) — достаточно редкое событие у нашего вида, таких детей единицы процентов, а не, например, треть всей популяции, как предполагали ранее, исходя из данных о супружеской неверности. Но всегда ли так было, или это результат появления надежных контрацептивных средств, а в прошлом внебрачных детей было больше?

Исследователи под руководством Мартена Лармусо (Католический университет, Лувен, Бельгия) много лет изучают незаконных детей в историческом контексте методами генетики. О работе, результаты которой были опубликованы в конце прошлой неделе в Current Biology, Мартен Лармусо рассказывал 31 мая 2019 года, в Институте общей генетики РАН на конференции «Столетие популяционной генетики человека». Новая публикация продолжает исследование внебрачного отцовства в Бельгии и Нидерландах XV–XIX вв.; на этот раз ученые выясняют, как частота внебрачных связей зависела от классовой принадлежности родителей и от урбанизации, которая сопровождала Промышленную революцию XIX века.

Для этого исследователи проанализировали 513 пар мужчин, проживающих в Бельгии и Нидерландах, которые согласно генеалогическим данным имеют общих предков по мужской линии и, соответственно, должны иметь одинаковые Y-хромосомы — если в этих линиях не было внебрачных детей. Общие предки проживали в широком временном диапазоне, с 1315 по 1974 год, но большинство — в конце XVIII–XIX веках. Мужчин генотипировали по 191 локусам, содержащим SNP и 38 локусам STR Y-хромосомы. Затем идентифицировали случаи, когда Y-хромосома оказывалась «не той», и вычисляли частоту отцовства вне пары для различных исторических периодов, с учетом того факта, что зачатие незаконного ребенка могло произойти в любом поколении. Затем ученые сравнили полученные данные с историческими сведениями о том, кем были в обществе предки участников исследования.

Общая доля тайных незаконных детей, что ожидаемо, оказалась невелика — всего 1,6% в поколении. Она не зависела от религиозной принадлежности (Фландрия населена преимущественно католиками, а Нидерланды — протестантами). А вот социальное положение оказалось значимым: больше всего таких случаев было у бедных рабочих и ремесленников, а меньше всего у зажиточных и богатых горожан, а также крестьян. Кроме того, частота росла с увеличением плотности населения. У богатых людей из малонаселенных городов и сел внебрачных детей было лишь 0,4%, а у живущих в перенаселенных промышленных и торговых центрах рабочих — до 5,9%.

Эти данные подтверждают, что количество рожденных вне брака зависит от общественного окружения. Связь бедности с повышенной частотой супружеских измен можно объяснить как необходимостью большего числа партнеров для обеспечения потомства, так и отсутствием стимула предотвращать появление внебрачного потомства — наследство все равно невелико. Влияние плотности населения, скорее всего, обуславливается некоторым распадом традиционных общественных институтов в растущих городах XIX века, а также простым ростом числа возможных партнеров.