Аполлинария Боголюбова: «Когда мы начинаем среди хаоса видеть путь, это мотивирует идти дальше»
Текст создан в рамках проекта «Завлабы»: редакция PCR.NEWS задает вопросы руководителям лабораторий, отделов и научных групп. Что бы вы сделали, если бы были всемогущи? Как должен выглядеть идеальный мир через 50 лет? Что вам не дает покоя? Какому главному правилу вы можете научить начинающих исследователей? И так далее.
В последнее время ситуаций, когда чувствуешь азарт в работе, очень много. Сейчас наука в России претерпевает не лучшие времена, и мы постоянно находимся в движении, в поиске. Так, мы не можем пользоваться привычными нам реактивами, расходниками, оборудованием и пытаемся найти новые варианты, как решать даже базовые лабораторные задачи. Когда внезапно пазл складывается, и мы понимаем, что можем делать то, что хотим, без ушедших с российского рынка производителей, я испытываю радость и удовлетворение. Наша команда надеется, что к концу года сможет стабильно работать в сфере создания CAR-T-клеточной терапии в России с использованием доступных нам расходников и реактивов.
С одной стороны, сегодняшняя ситуация демотивирует. Оглядываясь назад, мы понимаем, что условия развития науки год и два назад были совершенно другими, изобильными. С другой стороны, у меня есть четкое понимание, что мы обязаны доделать наши проекты до конца, любыми путями прийти к итоговому результату. Мы обязаны дать нашим российским пациентам то, что они не могут в существующей ситуации получить. Я говорю сейчас про проект создания CAR-T-терапии. Когда мы начинаем среди хаоса видеть путь, как получить то, к чему стремимся, это мотивирует идти дальше. Нет ощущения, что если что-то не получилось, то это конец. Значит, найдутся другие решения.
Меня очень мотивирует опыт российских коллег. Здорово, когда я вижу совершенно потрясающие работы, которые вышли из российских медицинских и научных центров. Самое последнее, что меня мотивировало, — это доклад Ларисы Шелиховой из центра Димы Рогачева, которая в конце сентября 2022 года на симпозиуме по трансплантации костного мозга и генной и клеточной терапии рассказывала, как они впервые в России применили анти-CD33 и анти-CD123 CAR-T-терапию для лечения опухолей у детей. Очень здорово, когда соотечественники, работающие в таких же условиях, что и мы, достигают реального, практического выхлопа для пациентов.
Мне бы хотелось, чтобы фундаментальные исследования стали более доступными. Дело в том, что на данный момент практически в любой заявке на финансирование мы обязаны писать, что нацелены на получение какого-то конкретного продукта: тест-системы, лекарственного препарата, метода диагностики и т. д. Мы должны придумывать дополнительные ухищрения и использовать витиеватость языка, чтобы получить деньги на совершенно конкретный, важный, интересный проект, который, возможно, в будущем приведет к созданию продукта, но это далеко не основная его цель.
Существует в целом проблема менеджмента науки в России. Очень странно, что менеджменту наукоемких процессов, здравоохранения и так далее не учат, например, в аспирантуре. То, что человек умеет хорошо проводить конкретные эксперименты, скажем, выделять рекомбинантные белки, вообще ничего не говорит о том, что он может так же хорошо руководить людьми. А как взаимодействовать с подчиненными, руководителями и коллабораторами в научной среде, почему-то не учат. Для меня это загадка. Сейчас, когда я стала заведующей лабораторией, я руковожу, исходя из собственного чувства прекрасного. У меня есть понимание, что справедливо, а что нет. Но, согласитесь, это не совсем то, исходя из чего следует принимать решения. Есть целая наука о том, как управлять людьми и проектами. Сейчас я добираю эти знания, учусь на сторонних курсах по системному управлению процессами и командой. Но это я понимаю, что мне таких знаний не хватает, трачу свободное время и ищу, где их набрать. Думаю, не все заведующие лабораториями, группами этим занимаются.
Я хочу, чтобы моя команда заняла прочное место в сфере клеточной терапии и клеточной технологии в России. Сам процесс создания центра компетенций по клеточной терапии для нашей страны был заложен нашим руководством задолго до того, как я пришла в команду НМИЦ гематологии. В конце 2022 года мы создали группу для запуска пилотного производства СAR-T-клеточной терапии и мечтаем войти в клинические исследования нашего препарата до конца этого года. Параллельно с этим у нас проходит экспертиза проекта нового корпуса, в котором заложены производственные линии для клеточных препаратов, и я очень надеюсь, что к 2026 году прямо на территории нашего НМИЦ мы сможем создавать для пациентов клеточные продукты. Представляете, для конкретной пациентки Х с шестого этажа будет создан персонализированный лекарственный препарат из ее собственных клеток. И мы, команда ученых и разработчиков, сможем быть рядом, мониторить, что происходит с клетками, и надеяться на эффективность препарата. В таком центре, как НМИЦ гематологии, где работает максимально компетентный медицинский персонал, сам Бог велел осуществлять синтез разработки передовой клеточной терапии и ее практического медицинского применения.
За последние 10–15 лет сфера онкологии перестала быть негативно окрашенной. Начали появляться различные персонализированные препараты, которые направлены прицельно на определенные антигены конкретных опухолей. Еще в 2013 году на международном конгрессе по иммунологии я слышала мнение, что в том числе с помощью терапии, основанной на модуляции иммунного ответа, мы сможем достичь того, чтобы рак стал хроническим заболеванием. Для детской онкологии фраза «рак излечим» уже стала не просто красивым лозунгом, а фактически реальностью. Если поймать заболевание на ранней стадии и приложить огромные усилия к его лечению, то многие опухоли поддаются контролю или даже полному уничтожению, и пациент после терапии живет дальше своей прекрасной жизнью. Мне кажется, что в горизонте 50 или больше лет превращение опухолей в хроническое заболевание возможно. За счет каких инструментов? Конечно же, персонализации лечения. Мы начинаем понимать, как именно работает опухоль в каждом отдельном пациенте, как именно работает иммунитет в каждом отдельном случае и так далее.
Стратегия «все включили или выключили» не работает. Иммунитет — это очень сложная система в организме, и конечный результат, как правило, определяется балансом сигналов. Манипуляция уже «преднастроенными» клетками, добавление им дополнительных возможностей позволяет избежать в том числе тяжелых побочных эффектов. Однако нам еще очень многое предстоит понять в том, как настроить эту систему, чтобы она работала предсказуемо и эффективно.
Нужно быть честным с собой, со своими результатами. В науке нет места подгону результатов под желаемый эффект. Нет так нет. Если сомневаешься, перепроверь. Важно также быть честным со своими коллегами. Честным в том числе и с мировым научным сообществом, понимая, какой вклад ты вносишь в общую научную повестку. А еще не принижать значение себя и своей работы. Если ты этим занимаешься, значит, это достойно того, чтобы быть изученным.