Егор Прохорчук: «Я бы попытался оградить науку от капитализма»

Текст создан в рамках проекта «Завлабы»: редакция PCR.news задает вопросы руководителям лабораторий, отделов и научных групп. Что бы вы сделали, если бы были всемогущи? Как должен выглядеть идеальный мир через 50 лет? Что вам не дает покоя? Какому главному правилу вы можете научить начинающих исследователей? И так далее.

В предыдущие годы весь археологический материал для анализа древней ДНК вывозился в Европу и Америку. В частности, открытие денисовского человека в лаборатории Сванте Паабо было произведено из материалов, найденных в России. И куча примеров — это и Костенки, и Усть-Ишим, и останки со стоянки Сунгирь, и прочие археологические памятники, которые просто нещадно вывозятся за границу. Наши археологи не имеют доступа к интерпретации полученных результатов. Очень часто гипотезы, которые вытекают из анализа ДНК, противоречат археологическим данным, а отечественных археологов не приглашают к принятию окончательных научных решений, они интересны нашим западным коллегам только как доноры древних останков. Был запрос на получение генетических данных из древней ДНК у нас в стране. И мы сделали такую лабораторию. В России таких лабораторий буквально 2-3 от силы с учетом нашей.

Я бежал к компьютеру посмотреть результаты, когда видел в телефоне, что пришло новое письмо. Я очень переживал — получится или нет. Но мы расшифровали первые образцы и получили все метрики, которые соответствуют международным стандартам. Мы смогли ответить на вопросы, которые задавали археологи еще в 60-х годах прошлого века, в частности, об идентичности определенных культур нашего Кавказа. Речь идет про майкопскую культуру, новосвободненскую культуру. Я понимаю, что это могут быть частные вопросы, но на протяжении 60 лет люди не могли ответить на них, и вдруг мы своими скромными усилиями помогли это сделать. Я был очень горд за своих ребят, за археологов, с которыми мы работали. Тут было и здоровое любопытство — как это все происходит, как это интерпретировать. Это было здорово. Захватывающе.

Нам нужны медики, которые понимают и в фундаментальной науке, и в медицине. Сейчас у меня есть локальная цель, связанная с наукой. Мне надо издавать свои статьи: у нас есть интересная работа по эпигенетике, интересная работа по древней ДНК. И параллельно к меня есть цель, связанная с руководством деканатом медико-биологического факультета РНИМУ им. Н.И. Пирогова. Мы задумали большие изменения в подготовке кадров. Они должны будут обладать всем набором современных знаний о методах исследования, физике, биологии, генетике, протеомике, чтобы правильно диагностировать и лечить пациентов. Мы затеяли большую перестройку системы образования, чтобы поднять ее на новый уровень. Через 5–10 лет это должно привести к появлению новых специалистов, которые подпитают нашу систему здравоохранения и науку.

Меня впечатлила работа декабря 2020 года о возможности предсказания трехмерных структур с помощью нейросетей и искусственного интеллекта. То есть вместо кристаллизации, достаточно сложной, затратной экспериментальной работы, вы можете попробовать ввести первичную последовательность белка, и искусственный интеллект вам предскажет, как свернутся домены. Это удивительная вещь. И второе — все работы, связанные с коронавирусом. Мониторинг разнообразия штаммов с помощью секвенирования, построение математических моделей распространения, структурная биология вируса, иммунологический ответ организма, медицинские аспекты инфекции. То, как дружно ученые ответили на эти вызовы, меня тоже удивило.

В России основная проблема — это люди, кадры. В России никто не хочет дружить, все хотят быть полностью самостоятельными. Скорее всего это связано с ограниченностью финансовых и инфраструктурных инструментов в нашей науке. В идеале людям надо сотрудничать как внутри своей специализации, так и в междисциплинарных исследованиях, работать на благо других людей вместе. А не меряться индексами Хирша и регалиями. Это касается и общемировых тенденций, а не только российских. Желание людей запатентовать, заработать денег, продать побыстрее свою разработку — все это чаще всего вступает в противоречие с академическим принципом свободного обмена информацией и материалами. Я бы попытался оградить науку от капитализма, потому что университетская наука, свободный обмен данными, является залогом быстрого развития.

Нам надо уйти от такого гигантского количества институтов, в каждом из которых две-три способные группы. Речь идет об оптимизации зданий, помещений и концентрации групп из разных институтов, но работающих в одном направлении. Конечно, нужно оставить крупные научные центры в Москве, Питере, Новосибирске, Казани, Томске и нескольких других крупных городах. Не нужно людей насильно сгонять в один город. Но внутри одного города, пусть даже из разных институтов, концентрация таких групп была бы очень правильной. Соответственно, произойдет концентрация оборудования, идей, которые соответствуют конкретному направлению. Более того, освободится большое количество помещений, в этих помещениях можно было бы формировать новые группы из наших людей, которые работают за границей, просто из молодых людей, которые хотят развиваться и делать карьеру в науке. Нашей науке нужны молодые завлабы, чтобы заполнить ту кадровую «пустыню» возраста 35–55 лет, которая образовалась из-за драматических событий 90-х и нулевых годов. Дайте молодым людям возможности и свободу, и они восстановят наши позиции в науке. Примером тому являемся и мы сами сегодняшние, и Китай. Но нам есть куда расти, говоря дипломатическим языком.

Я вижу в мире большую несправедливость в целом. Большая несправедливость связана с тем, что одни страны существенно богаче других, и эксплуатация одних стран другими продолжается. Это не прямая колониальная политика, как это было с XVII по XX век, а более изощренная политика, основанная на экономической эксплуатации. Очевидно, что одни страны живут лучше не потому, что они больше работают, а просто потому, что так устроена и настроена экономическая система. Сама идея социализма, равного распределения богатства, актуальна и для всего мира, и для нас. В нашей стране еще есть большая проблема с национальным ориентированием элит. Несмотря на все слова о патриотизме, которые иногда излишне пафосные, когда доходит до дела, мы слышим неуверенность, сомнения, сарказм. Неверие, что в России можно жить не вторичной жизнью, научной, культурной, технологической, копируя и адаптируя иностранные образы, а создавать первичный продукт, быть открывателями, новаторами, пионерами. Только от нас зависит, чтобы такое мировоззрение осталось только в книжках, а на деле мы бы вернулись к цивилизационному созиданию. Создание национально ориентированных элит и в науке, и во всех сферах жизни на фоне справедливого распределения природных богатств нашей страны — это было бы очень правильным.

Начинается все с болезней, а может закончится «дизайнерскими детьми». Генетические технологии, к которым я причастен, позволяют сейчас очень многое. Можно создавать эмбрионы человека и животных с заданными свойствами. Достижения генетики позволяют нам избегать, или хотя бы контролировать, распространение моногенных заболеваний человека. Клеточные технологии в скором времени позволят людям иметь детей от однополых родителей. Прочитанная генетическая информация по своему объему уже давно превзошла книги, изданные за все время существования человечества. Знания в области ядерной физики помогли создать и ядерную бомбу, чтобы уничтожать людей, и атомную электростанцию, чтобы давать людям свет и тепло. Соответственно, генетические технологии могут, с одной стороны, приносить пользу, а с другой стороны, быть использованы во вред человечеству. Где грань между пользой и вредом? Какие последствия возникнут из этого с точки зрения приема на работу, страхования? Может ли работодатель дискриминировать по генетической информации? Может ли страховая компания принимать решения, зная ваш геном? Это должны определять не только ученые, но и элиты, которые формируют это будущее на 10 или даже 50 лет вперед. Также не нужно забывать и про обыденное сознание наших людей. Некоторые идеи могут просто не прижиться, сколько бы ученые и элиты про это не говорили.

Ключевой вопрос именно в человеке, а не в технологии. В идеальном мире технологии помогают человеку двигаться вперед. Эти технологии сделали мир книг Герберта Уэллса, Замятина и Беляева почти реальностью. А в некоторых областях, таких как мозго-машинные интерфейсы, искусственный интеллект, та же геномика, даже опережают их. Чего захочет человек, когда он будет меньше болеть, дольше жить, когда будет меньше страданий? Какие задачи будет ставить? Что будет тогда составлять сущность человеческой жизни? Как будет выглядеть новый труд человека будущего? А то, что генетические технологии помогут меньше болеть, дольше жить, изменят нашу жизнь кардинально — в этом я уверен.

Персонализированная геномика станет нормой жизни. Все, связанное с регенеративной медициной, будет весьма быстро развиваться. Возможность получения органов из соматических клеток путем перепрограммирования. Или же создание гуманизированных животных, чьи органы можно использовать для людей. У тебя на смартфоне будет твой геном и, приходя ко врачу, ты будешь его показывать. Когда ты придешь на свидание, ты тоже будешь интересоваться у своего будущего мужа или жены – что у них, подходят они тебе или нет. Генетическая информация — как ящик Пандоры, который открылся. Нужно придумать, что с этим делать.

Нужно быть самокритичным, нужно быть честным с самим собой. Уметь критично относиться к себе и своим научным мыслям, гипотезам, результатам. Не заниматься фанабериями, не недооценивать своих коллег и партнеров. Быть и циничным реалистом и романтиком, относится к другим людям так, как бы ты хотел, чтобы принимали тебя. И понимать, что ты — всего лишь песчинка в мире научном и просто в мире.

Добавить в избранное