Спасти умирающего дельфина

Весна 2022 года была скверной для черноморских дельфинов. Дельфины выбрасывались на мели в предсмертном состоянии и затем погибали. Всего за год погибли 594 дельфина по статистике Центра спасения дельфинов «Дельфа», но основной удар пришелся на март-июнь. Это только документированные случаи. «Дельфа» оговаривала, что, возможно, некоторые сообщения дублируются — тела переносит волнами, некоторые лежат на берегу месяцами, останки трудно идентифицировать. В научной печати причинами массовых эпизоотий дельфинов называли морбилливирусную инфекцию, токсоплазмоз и бруцеллез.

Две цитаты с сайта «Дельфы»:

«Начиная с апреля 2022 года на телефон горячей линии "Дельфа" ежедневно поступает до нескольких десятков сообщений об обнаружении павших и еще живых пострадавших китообразных. При этом живые дельфины проявляют сходное атипичное поведение: “лежат” на мелководье или плавают вблизи берега, часто по кругу (зацикленное движение), заваливаются на бок, зависают на поверхности воды, тонут или с трудом пытаются удержаться на поверхности. Животные сильно ослаблены, характерны судороги, частое поверхностное дыхание, повреждение кожного покрова и язвы на слизистых».

«При всех этих болезнях наряду с другими симптомами может поражаться центральная нервная система, что приводит к потере ориентации в пространстве, нарушению координации и тяжелым системным расстройствам. Наиболее опасна морбилливирусная инфекция, так как характеризуется высоким процентом летальности, особенно для молодых особей. Вирус подавляет защитные реакции иммунной системы животных, делая их уязвимыми к другим патогенам, например, бактериям, которые вызывают пневмонии, гастроэнтероколиты, сепсис и другие патологии. Вторичная инфекция, которая накладывается на иммунодефицит, в конечном итоге и убивает животного».

Умирали азовки (морские свиньи) и белобочки.

Спасти удалось единицы.

Мы поговорили с Екатериной Джикия, научным консультантом Центра, кандидатом биологических наук, специалистом по генетической структуре популяций морских млекопитающих. Екатерина, одна из организаторов «Дельфы», рассказывает о том, как спасали самку по имени Мамочка и других, почему нельзя держать дельфинов в дельфинариях и зачем спасателям ультрасовременный секвенатор ДНК MinION от компании Oxford Nanopore Technologies.

Разговор состоялся до того, как удалось определить вирус. Исследование заняло много времени, но теперь выяснилось, что в 2022 году черноморских дельфинов убивал вовсе не морбилливирус, который был «подозреваемым №1».

Май 2022 год. Мамочка

Рассказывает Екатерина Джикия:

— Были майские праздники, и я собиралась везти детей в Питер. Туда же собирались приехать мои подруги. Мне позвонила Таня Белей и сказала, что нужна помощь. Подругам я написала, что не еду в Питер, но можно поехать на спасение со мной: «Приключения, спасение и трэш гарантирую». Прошло 20 секунд — пришел ответ: «На какое число берем билеты?». И вот в четыре утра мы вылетаем из Москвы в Сочи. Оказалось, что дельфин, к которому мы спешили на помощь, успел умереть, но помощь уже нужна в другом месте. Мы прихватили переносной аппарат УЗИ и рванули под Новороссийск. Сейчас же ничего не летает туда, а в Сочи летает. Москва — Сочи, аппарат УЗИ, потому что он один, а дельфинов много, дорога под Новороссийск. Там была самка с годовалым детенышем. Дельфин-белобочка. Мы приехали, только умыться успели, и пришло сообщение от волонтеров, что детеныш умер. Это был шок, потому что самка была в тяжелом состоянии, а детеныш достаточно стабилен. У детенышей момент между «жив, все в порядке» и «умер» очень короткий. Понять, в какой момент ему станет плохо, практически нереально. Это взрослые умирают долго, а малыши часто умирают внезапно — выключаются по щелчку.

Мы приехали с ветеринаром, по узкой «козьей» тропе спустились с высоты 50 метров. Ночь, тропинку под ногами освещают только налобные фонарики… Когда мы спустились к самке, у нее была высокая частота дыхания и хрипы. Сделали УЗИ, оно показало двустороннее воспаление легких, одно легкое сильно поражено, другое меньше. И еще оказалось, что самка беременна, плод мертвый, сердцебиения нет. Анализы крови, сделанные на переносном анализаторе, у Мамочки оказались очень плохими, ветеринар констатировала гипогликемию, гипоксию, нарушение состава электролитов в крови.

Ситуация совсем критическая, шансов почти нет. Но спасение животных учит тому, что ты не имеешь права сдаваться. Нужно разбить одну задачу на ряд маленьких и пошагово их решать. Ты можешь сейчас что-то сделать — делаешь. У нас была задача справиться с ее миозитом. Это заболевание часто возникает на фоне вирусных и бактериальных инфекций: начинаются фасциты и миозиты — каменеют мышцы, фасции теряют эластичность, хвостовой стебель загибается, искривленный, как у креветки. Мы стали пробовать разные виды массажа и Ти Тач, стимулировали ее хотя бы на минимальные движения. Всю ночь работали, сменяли друг друга.

Массовая гибель дельфинов в 2022 году была отмечена по всему побережью Черного моря: в Крыму, Турции, Болгарии, Грузии, Абхазии. На побережье Краснодарского края было обнаружено более 400 выбросов. Вызовы к живым животным через горячую линию «Дельфы» поступали каждый день. Чаще всего волонтеры просто не успевали. В нескольких крупных городах есть базы «Дельфы», где находятся медикаменты, носилки и другое оборудование и снаряжение, необходимое для спасения дельфинов. Все это куплено на деньги спонсоров «Дельфы» и пожертвования простых людей. Когда поступает вызов, информацию передают в большие волонтерские чаты: «Обнаружено живое животное, кто может добраться?». И на спасение выезжает команда тех волонтеров, которые ближе. Они начинают оказывать первую помощь на месте. Потом подтягиваются те, у кого хранится специальное оборудование. Эти люди живут на побережье. Сейчас там же живут и многие ключевые сотрудники Центра — Татьяна Белей, Екатерина Новикова, Ирина Шулгестерова. Если ситуация критическая, то московская команда подхватывает тревожные чемоданчики и тоже мчится на помощь дельфину.

Черный плавник. Косатки. Биофак

Екатерина, как Вы к дельфинам попали? — спрашиваю. И уже, в общем, знаю ответ: случайные люди туда не попадают.

Я с детства хотела работать с дельфинами. Поступила на биофак МГУ. Когда я пришла в морскую биологию, считалось, что эта специальность не для девочек. Но был Александр Михайлович Бурдин, который набрал практически полностью девичью команду. Мы работали с косатками на Дальнем Востоке. Косатка — самый большой дельфин в природе. Одна из семей, которую мы хорошо знали, попала в отлов в 2003 году. Когда во время отлова семью окружили сетями, две косатки запутались в них и погибли — это было для нас ударом. Мы же знаем этих животных, встречаемся в море с ними. И вдруг такое отношение, когда отловщики могут спасти, у них «профессиональная команда», но не спасают, говорят: «Да ладно, у нас в квоте еще шесть»… как к вещам. Это был первый шаг к тому, чтобы начать делать что-то, чтобы такое больше не повторилось.

Видели фильм «Черный плавник»? Это документальный фильм-расследование, как самец касатки Тиликум убил своего тренера. Во время представления. На трибунах сидело две с половиной тысячи зрителей, и на YouTube сразу же появились ролики, самый длинный примерно 20 минут. Видно было, как Тилликум топит своего тренера. Люди пытались ее, тренера, вытащить, но кто может соперничать с большим самцом косатки? В конце концов он ее убил. И фильм был посвящен тому, как такое высокоинтеллектуальное животное, как косатка, может вдруг стать убийцей? Оказалось, что Тиликум убил не только ее. У него на счету было еще несколько убитых человек. Этот фильм — интервью с людьми, которые работали с косатками. Ловили, дрессировали, адаптировали к неволе. В Америке этот фильм изменил отношение к океанариумам настолько, что через год после его выхода доходы SeaWorld, самого большого океанариума, где содержался Тиликум, сократились на 40%. Мы показывали этот фильм в Москве, получив разрешение режиссера. Было запланировано больше 40 показов, но случился 2014 год, и новые правообладатели этого фильма решили, что с Россией они сотрудничать не будут.

«Дельфа», некоммерческий научно-экологический Центр спасения дельфинов, зародился в 2015 году. Катализатором стала история двух незаконно отловленных черноморских афалин, Дельфы и Зевса. Дельфинов забрали из природы уже взрослыми, они не поддавались дрессировке. Сначала их выставляли в передвижном дельфинарии в московском Измайловском парке. Владельцем дельфинов был генеральный директор ООО «Павловская слобода» Михаил Крохин. Потом случился скандал — люди возмущались, что животные содержатся в таких условиях, межрайонная природоохранная прокуратура потребовала убрать дельфинарий. И тогда Крохин сослал Дельфу и Зевса на передержку — на ферму в поселке Веселовка Краснодарского края. Их содержали в совершенно жутких условиях — в коровнике, а так называемый бассейн был в силосной яме, обтянутой пленкой. Активисты, среди которых были и будущие основатели «Дельфы», рассекретили это место. Дельфины были покрыты язвами, с искривленными хвостовыми стеблями, у них были системные нарушения многих органов, бактериальное поражение дыхательной и пищеварительной систем, были поражены слизистые оболочки. Их удалось изъять через прокуратуру. Общими усилиями добились срочной конфискации дельфинов и их транспортировки в морской дельфинарий. Это было первое громкое дело о незаконном отлове черноморских афалин.

Дельфу и Зевса удалось спасти?

К сожалению, нет. Дельфа ушла первой, в тот день мы пообещали друг другу, что откроем центр спасения дельфинов и назовем его в ее честь. Зевс умер спустя полгода — все это время мы пытались получить разрешение на его реабилитацию и выпуск в природу.

«Мы» — это кто?

Команда основателей нашего Центра: Татьяна Белей, Татьяна Денисенко, Григорий Цидулко, Оксана Федорова и я. Таня Белей — автор фильма «Рожденные свободными», его режиссер — Гаяне Петросян. Это фильм-расследование про индустрию дельфинариев в России и ее участие в международной торговле морскими млекопитающими. Белухи стали главными героями фильма — истории о том, как их ловят и содержат, почему продают в таком количестве за границу. У истоков отлова косаток и белух стоял Лев Мухарамович Мухаметов, первая величина в изучении дельфинов — именно он, с группой коллег, открыл однополушарный сон у китообразных (полушария головного мозга у них спят по очереди). Но когда этот фильм показали иностранным коллегам, они отказались дальше сотрудничать с Мухаметовым.

Мухаметов — это ведь столп науки!

Он не просто был «столпом науки», он поддерживал очень многие научные проекты, вкладывался в них деньгами. Но эти деньги зарабатывались на дельфинариях, на отловах и торговле дельфинами и всем остальном.

Май 2022 год. Мамочка

Рассказывает Екатерина Джикия:

— Дельфина спасали прямо в воде, ей нельзя было оказывать помощь на берегу, иначе можно вызвать дополнительные осложнения. Но бывает так, что погода не позволяет спасать в воде: холодно, или волны большие. В таких случаях как люди, так и дельфины могут пострадать, а дельфин может захлебнуться, когда его непрерывно захлестывает волнами. Когда дельфины болеют, дыхало у них открывается надолго, что для здорового дельфина ненормально. Открытое дыхало может залить водой, а это риск пневмонии. Поэтому, если погода совсем плохая, больного дельфина вытаскивают в бассейн на берегу. Дельфины эту операцию переносят плохо, и она снижает шансы на выздоровление, но тут приходится выбирать «из двух зол». Оптимально — это «водить» его, поддерживать на плаву на той глубине, где человек может ходить, чтобы дельфин мог работать хвостом. Всю ночь мы менялись друг с другом: май, Новороссийск, вода плюс шесть градусов и сильный ветер. На мне было три куртки и две пары штанов, а потом еще сверху «заброды». Гидрокостюмы мы тогда не привезли с собой… Мы использовали Ти Тач, это метод воздействия на мышечные фасции, и разрабатывали нашей Мамочке хвост.

Через час у нее восстановилась двигательная функция. Поразило, что, как только она смогла сама двигаться, она стала приплывать к своему мертвому детенышу, касаться его рострумом. Это было ужасно грустно: у нее у самой сил нет, а она все тянется к своему малышу. «Договорились» с ней не плавать к детенышу. Договориться с Мамочкой было очень легко. Был момент, когда она меня толкнула. Я говорю: «Вот что ты делаешь? Я сейчас упаду, кто тебя будет спасать?» И больше не было, чтобы она себя неаккуратно вела. Она стала плавать. Мы поняли, что процесс пошел. Частота дыхания стала снижаться. Мы каждые двадцать минут делали замеры, посылали значения в ветеринарный чат. В какой-то момент она схватила медузу, мы подумали, что, может быть, она и рыбу возьмет. Разогрели замороженную рыбу. Стали кормить Мамочку, радостно написали в чат, что она ест, а в ответ приходит капслоком ЭСПУМИЗАН — нельзя давать мертвую рыбу без Эспумизана, начнется газообразование, ей будет очень больно. Нашли в аптечке Эспумизан, засунули в рыбу. Сколько мы уговаривали Мамочку съесть эту рыбу! А Мамочка есть уже не хочет. Зато ветеринарные процедуры она отлично терпела: взрослый здоровенный дельфин позволял себя вытаскивать на самое мелководье, делать заборы крови, уколы антибиотиков.

Уколы дельфинам делают в мышцу за спинной плавник, кровь берут из хвостовой вены, зонд для кормления вставляют в пищевод. Чаще всего больному дельфину вводят зонд даже не для того, чтобы он поел, а для поддержания баланса электролитов: дельфины воду получают вместе с рыбой, и если он долго не ест, то начинается обезвоживание. На фоне обезвоживания кровь перестает нормально выполнять свои функции. В зависимости от состояния животного через зонд вводят разные растворы: вместе с перемолотой рыбой через воронку заливают витамины, физраствор, глюкозу… Два человека держат, один льет.

Отправлять анализы в лабораторию — бессмысленно, потому что часто от места, где спасают дельфина, до ближайшей лаборатории несколько часов езды, нет специалистов, способных быстро подобрать методики и интерпретировать результаты анализов. Поэтому «Дельфа» старается обеспечить диагностику на месте. Центр приобрел современное диагностическое оборудование и автофургон, в котором с апреля 2024 года работает передвижная лаборатория.

Морской вольер в гавани

Екатерина, ваш Центр официально появился в 2017 году, но до сих пор не имеет стационарной базы для реабилитации дельфинов. Почему?

В 2017 году у нас появился спонсор, который готов был помочь с постройкой морского вольера. В 2018 году руководство порта «Имеретинский» разрешило разместить вольер в своей акватории на безвозмездной основе. Начался процесс получения согласований от разных инстанций, уже шла подготовка к постройке. У нас был запланирован первый большой тренинг по оказанию помощи китообразным, записалось огромное количество людей, отель «Имеретинский» предоставил бесплатный конференц-зал, порт выделил место и предоставил возможности для дополнительных мероприятий. И тут у спонсора изменилась ситуация, и он отказался от всех обещаний. Это был, конечно, очень большой стресс для всех нас. Но тренинг мы провели, и очень успешно. Реакция людей, понимание руководства отеля и порта «Имеретинский» и внимание СМИ очень поддержали нас.

По факту мы оказались с местом, но без финансовой поддержки. Собрать самостоятельно деньги на стационар — сложная история, особенно для новой никому не известной организации. Мы организовали сбор средств и продолжили работу над развитием Центра и обучением волонтеров. Средства на центр начали постепенно собираться. Сейчас у нас новая проблема: мы уже практически в состоянии оплатить вольер, хоть и меньшего размера, чем хотели изначально, но теперь у порта сменился собственник и управляющая компания, в результате вопрос о месте установки стационарного вольера теперь «требует дополнительной проработки». Мы снова ведем переговоры.

Насколько я понимаю, стационар вам нужен не только для животных из моря, но и для реабилитации тех, кого долго содержали в неволе. Можно ли так поступать с уже, в общем, адаптированными к неволе дельфинами?

Можно и нужно. Есть международный опыт реабилитации китообразных после жизни в неволе и возвращения таких дельфинов в море. Успешно выпущены десятки китообразных. Их инстинкты никуда не пропадают, они вспоминают всё довольно быстро, если им создать для этого правильные условия. Нужен просторный морской вольер, живая рыба, чтобы дельфины могли восстановить навыки охоты и эхолоцирования. Необходимо убрать их ориентированность на человека, представление о том, что человек источник пищи, и сместить фокус внимания дельфина с поверхности — под воду. В бассейне океанариума голые бетонные стены, нет никакой жизни, а вся активность происходит только на поверхности воды — тренер, еда, игрушки... Кстати, «Дельфа» составила краткие методические рекомендации по реабилитации и выпуску в природу дельфинов. Их можно найти в свободном доступе, на нашем сайте.

Но в России ведь было не так? Считалось, что нельзя?

В России было не так. До 2019 года существовало убеждение, что нереально выпустить морское млекопитающее после содержания в неволе. Что оно умрет. Эту концепцию активно поддерживала индустрия дельфинариев. Потом была история с «китовой тюрьмой» во Владивостоке: за одно лето отловщики поймали для продажи в океанариумы 12 косаток и 90 белух. В России возникла коалиция «Свободу косаткам и белухам» объединяющая природоохранные организации, специалистов и активистов, и все вместе мы добились того, чтобы всех косаток и белух, за исключением погибших в неволе, выпустили. Тем же летом мой муж и коллега по «Дельфе» Григорий Цидулко работал на ВВС научным консультантом — снимали фильм на Дальнем Востоке, и они встретили одну из выпущенных касаток, которая уже через пять недель после выпуска плавала и охотилась вместе с дикими сородичами. Отпущенных косаток и белух до сих пор периодически наблюдают в водах Хабаровского и Приморского края. Эта история доказала, что после неволи китообразные вполне могут адаптироваться в природе и жить на воле.

Как можно узнать косатку?

Они различаются по пятнам, по заглазничному пятну и пятну за спинным плавником. В случае с косаткой из «китовой тюрьмы» ей на спинной плавник был установлен спутниковый передатчик, который был явно виден. Правда, на момент встречи в природе он уже не работал, поэтому «живая» настоящая встреча была так важна. Мы не знаем, ее ли это семья или ее приютила чужая, но подросток был сыт, упитан, участвовал в охоте. Их можно выпускать! Даже подросток, который год просидел в клетке, выпущенный на свободу с нарушениями всех правил реабилитации, способен выжить и вернуться в семью. Последняя группа белух, которую выпустили под Владивостоком, тоже выжила. Причем их выпустили на тысячу километров южнее места отлова, и они остались, активно общаются с людьми, приходят в порт. В прошлом году увидели первого детеныша.

Как вы успеваете заниматься дельфинами и одновременно работать в институте по другой специальности?

Ну, как… Вот у нас был грант на проведение лекций, тренингов. Я в пятницу брала детей в охапку, мы улетали на Черное море — Новороссийск, Анапа, Сочи, — а в ночь на понедельник возвращались. А летом я уезжаю в морские экспедиции. Это я зимой лабораторный сотрудник, а летом я все время с китами или с дельфинами. В последние восемь лет это Хабаровский край. Изучаем дальневосточных плотоядных касаток и гренландских китов. Вообще, с морскими млекопитающими я работаю с 2001 года. И с самого начала я сталкивалась с ситуациями, когда им нужна помощь. Первый раз это произошло на Командорах, к нам попал детеныш калана, его не смогли спасти, хотя мы консультировались со всеми, с кем могли. Оказалось, что в России нет специалистов по реабилитации и спасению таких животных. Мы стали искать тех, кто умеет спасать. Сейчас мы тесно дружим со спасательным центром в Нидерландах, другими центрами и специалистами по всему миру. Если нужно, они нас консультируют. А наши Тани — Белей и Денисенко — ездили учиться к корейским коллегам, это одни из самых успешных специалистов по реабилитации дельфинов. Хороший опыт у тайваньских коллег — они спасают тех, от кого отказались бы в Европе.

Май 2022 год. Мамочка

Рассказывает Екатерина Джикия:

— Когда у нее пошли схватки, она прижималась, практически голову на плечо клала. Потом ты ее держишь, схватка проходит, и она плывет рядом. Игорь — высокий волонтер — уходил с ней глубже, где у нее было больше возможности работать хвостом. И вот всю ночь: темнота, волны, двое «водят» дельфина и поднимают хвост на полотенце, двое пишут в вет-чат, делают замеры. В пять утра она передумала умирать. Ночью она сбросила плод — повторное УЗИ показало, что мертвого детеныша нет, волонтеры его тело потом нашли на берегу, это был мальчик. И оказалось, что на фоне лечения и потери плода у Мамочки снизился уровень интоксикации и пошел скоростной процесс выздоровления. Говорят «заживает как на собаке», а надо говорить «как на дельфине». У нас есть два результата УЗИ: на первом — явные признаки двусторонней пневмонии, а через 12 часов одно легкое было практически чистое, а во втором были заметны только остаточные следы пневмонии. Если удалить источник проблемы, то регенерация у дельфинов происходит просто с удивительной скоростью. Мамочка скинула мертвый плод, интоксикация прекратилась, антибиотики подействовали, хвост заработал, она поела, перистальтика начала восстанавливаться, и наша пациентка очень быстро начала поправляться. Директор «Дельфы» Таня Белей, опытный фридайвер, стала плавать с Мамочкой на глубину. Так как поняла важный момент: дикого дельфина, особенно белобочку, жизненно необходимо еще «выплавывать» и «выныривать» на глубине, водить на мелководье у берега недостаточно для его восстановления. Удивительно, но каждый раз они вместе возвращались на берег, чтобы сделать очередные ветеринарные процедуры.

По данным клинических показателей, эпизоотия у дельфинов в 2022 году была вызвана вирусной инфекцией. Тогда вид вируса не получилось определить. В молекулярно-генетической диагностической лаборатории идентифицировать патоген не смогли. В итоге мы сами купили секвенатор и все необходимое оборудование, провели все анализы и определили вирус-возбудитель. К нашему всеобщему удивлению, это оказался не морбилливирус, а вирус совсем из другого семейства, и он впервые обнаружен у китообразных. Однако у копытных вирусы этой группы вызывают широкомасштабные эпидемии и сходные симптомы заболевания. Результаты наших исследований в ближайшее время будут опубликованы в научной статье.

Наука о болезнях дельфинов

Насколько развита наука о болезнях морских млекопитающих?

Она активно развивается. Есть условные и безусловные патогены. Безусловные — те, которые обязательно вызовут болезнь, например, морбилливирус или бруцеллез. А есть фоновые бактерии, например, золотистый стафилококк, который может вызвать или не вызвать болезнь, в зависимости от того, насколько сильный иммунитет у организма. Сейчас очень активно развивается исследование микробиома диких морских млекопитающих. Это позволит оценить, где зоны риска. Если у животных в популяции выявлено много условно патогенных бактерий, за ней нужно пристально наблюдать. В ситуации, если у животных в этой популяции падает иммунитет, а это может быть связано с рядом негативных биологических или абиотических факторов, таких как разлив нефти, или изменение кормовой базы, эта фоновая микрофлора может сыграть злую шутку.

Если про патогены так много известно, почему вы не могли выявить причину эпизоотии?

Во время эпизоотии мы собрали много образцов, но с помощью ПЦР определить возбудитель не смогли, хотя по всем признакам это был морбилливирус. Хотели отдать образцы на секвенирование, но почти ни у кого не было возможности это сделать. Нам отказывали по разным причинам. Секвенировать было бы логично. И понять, какой возбудитель стал причиной гибели дельфина; один ли это возбудитель или разные? Дело в том, что когда ты находишь тяжелобольного дельфина на берегу, ты сталкиваешься не только с первичным возбудителем, но и с присоединенными дополнительными инфекциями, часто они маскируют основную. Хотелось бы и микробиом дыхательных путей изучить. В результате мы в «Дельфе» и купили свой собственный секвенатор, будем искать ответы на эти вопросы сами.

Какой секвенатор?

Мы решили, что, если уж у нас есть автомобиль-лаборатория, мы можем завести себе MinION от Oxford Nanopore Technologies, он маленький, может работать в любых условиях. Связались с поставщиками, они нам зарезервировали прибор. Мы долго не могли его оплатить, потому что у нас были проблемы с автомобилем — оказалось, что очень сложно зарегистрировать всякие изменения, всякие полочки и прочие вещи, которые необходимы для передвижной лаборатории. Но нас подождали, держали прибор для нас. Сейчас он уже у меня. Наши зарубежные коллеги ведь тоже до сих пор не опубликовали даже препринтов.

Вы делали по тем пробам, которые забрали в 2022-м?

Да, по ним. Пробы от Вилли, у которого была неврологическая форма заболевания. Но в том году никто не взялся за секвенирование, все сказали, что не могут: «Найдите биоинформатика, который пропишет протокол, как это делать». А команда научной поддержки нашего поставщика, компании SkyGen, нашла очень красивое решение, как это сделать просто.

Допустим, вы определили патоген. Во что это практически выльется?

Если мы знаем возбудителя, мы понимаем, каким ветеринарным протоколом лечения пользоваться. Мы можем сразу начинать лечить его ориентируясь на точный анализ, а не подбирая терапию в течение нескольких дней. Это повышает вероятность выживания дельфина. Кроме этого, мы хотим сделать тест-систему под конкретный вирус, потому что, если один раз была такая вспышка в популяции, никто не может гарантировать, что она снова не случится.

На фотографиях волонтеры в респираторных масках. Как можно в воде работать в маске?

Ты же лицом в воду не опускаешься. По всему миру у спасателей маска обязательна. Потому что у нас с китообразными много общих инфекций, дельфин может заразиться от человека, а человек от дельфина. Сальмонеллез, стафилококкоз, бруцеллез и листериоз, вирус гриппа типа А — это далеко не полный список.

 Ксения Корягина и Екатерина Джикия вместе спасали Мамочку и вместе искали вирус

 Еще спасатели без масок: Юлия Тамужа и Евгения Кирпиченкова

Май 2022 год. Эпизоотия

— С каждым разом Мамочка плавала все лучше. Трижды она возвращалась на берег, позволяла себя подтащить на мелководье и провести ветеринарные процедуры. Когда она уже плавала самостоятельно и уверенно, мимо шла группа дельфинов, и она отказалась возвращаться, ушла. Последние анализы были оптимистичными. У нас есть все основания полагать, что она выжила.

Пик эпизоотии пришелся на конец апреля — май. Болели в основном молодые животные, детеныши и беременные самки — классические группы риска при поражении вирусной инфекцией. Команда «Дельфы» постоянно жила на выездах к умирающим дельфинам, о которых люди сообщали на горячую линию Центра. Многие дельфины умерли, пока волонтеры добирались к месту, или прямо у них на руках. Ведь дельфины выбрасываются на берег в последней стадии болезни, когда у них нет сил держаться на плаву. В 2022 году оказали помощь 20 больным азовкам и белобочкам. Шестерых удалось вылечить, и они самостоятельно уплыли в море — Мамочка, немного вредный подросток Микки Рурк и другие. За жизни четверых боролись в течение нескольких дней, но спасти их не удалось. Вилли с неврологической формой заболевания, он последовательно слеп, глох, очень тяжело умирал. Малыш с Утриша, Тоня из Геленджика. Очень красивая белобочка Рита была беременной мертвым плодом, как и Мамочка, и не смогла родить.

Зачем спасать?

Я задам неприятный вопрос: если такая эпизоотия, в которую гибнет сотни животных, а вы спасаете буквально единицы, какой смысл в такой работе?

Часто спрашивают про смысл. Ну, видите ли, нельзя пройти мимо: если ты можешь спасти, ты спасаешь. Мы всегда надеемся, что тот, кто спасен, вернется с устойчивым иммунитетом к этому заболеванию, возможно, родит детеныша. Да за каждую жизнь надо бороться! Мы ведь тоже часто задаем себе вопрос, особенно в моменты уныния, когда умирает животное, с которым ты долго работал: «А зачем ты все это делал? Что изменится?» Знаете, люди меняются. Люди, которые приходят спасать, когда нет надежды, когда понимаешь, что то, что казалось безнадежным, можно исправить, если идти маленькими шагами и не отчаиваться. У нас потрясающая команда волонтеров.

И еще мне кажется важным изучать иммунитет дельфинов. Он у них фантастический! В природе у дельфинов практически не бывает онкологии. Почему? Почему они так быстро регенерируют? Почему они так быстро справляются с такими тяжелыми инфекциями, как пневмония?

Я знаю, что у вашего Центра очень жесткая позиция по дельфинариям и океанариумам. Вы считаете, что и оттуда нужно спасать. Почему? Ведь есть хорошие дельфинарии, где животных любят.

Не бывает. Если ты любишь, ты не лишаешь свободы. Дельфины — высокоинтеллектуальные животные. Вот представьте себя в «ковидные посиделки», только без телефона, интернета, книжек. И еду вы получаете, допустим, одну гречку изо дня в день. А что, она же полезная! Вот когда вы взвоете от этой гречки? А получать ее вы будете за хорошую работу. Написали статью — поели… Знаете, какая средняя продолжительность жизни косатки в океанариуме по международной статистике? Четыре года. А самой старой косатке, которая известна, Гренни, было 102 года, когда ее видели в последний раз. И она еще вполне прыгала и была активна в семье. Дельфинарий никогда не бывает хорошим местом для жизни. У животного должна быть возможность принимать решения. Когда во время спасения мы предоставляем выбор животному, хоть крошечный, иллюзорный, выздоровление идет гораздо быстрее!

Последний вопрос: что у «Дельфы» происходит сейчас?

Сейчас «Дельфа» ищет место для размещения инфраструктуры стационарного центра — просторного вольера в море для реабилитации дельфинов после жизни в неволе и бассейна на суше для лечения диких китообразных. По мнению команды, оптимальное место для морского вольера — это тот самый порт «Имеретинский» в «Сириусе», где раньше была договоренность о такой возможности. Там достаточная глубина, чистая акватория, контролируемое судоходство, защищенность от штормов и дикие дельфины, которые часто плавают вблизи и даже внутри порта. Вольер — сооружение из понтонов и сетей — может и не быть стационарным, а устанавливаться только на период реабилитации дельфинов, а потом в сборном виде храниться до приезда следующих кандидатов на выпуск в природу. В таком вольере даже в шторм волны не беспокоят дельфина, а люди могут оказать ему помощь. «Сириус» — территория прогрессивного развития науки, образования и экологии. «Дельфа» очень надеется на возобновление договоренностей и создание стационара в «Имеретинском».

В этом году мы снова столкнулись с массовой гибелью дельфинов. Наши волонтеры снова ночуют на берегу. Но теперь у нас есть опытная команда, передвижная лаборатория на колесах, оснащенная необходимым оборудованием, и надежда на лучшее. Шестого апреля коллеги провели очередной тренинг для волонтеров и отправились спасать двух белобочек, попавших в беду.