Корея, коронавирус и конфиденциальность

Южная Корея справилась с коронавирусом, не прибегая к масштабным ограничениям. Но у системы слежения за заболевшими и их контактами, которая использовалась в этом государстве, есть и минус: раскрытие личных данных порой приводило к нежелательным для больных последствиям.

Credit:
Yeongsik Im | Shutterstock.com

Республика Корея стала одной из первых стран, пораженных эпидемией COVID-19. Первый случай был зафиксирован 20 января 2020 года; пик эпидемии пришелся на 20–29 февраля. В отличие от многих стран Азии и Европы, в Южной Корее не стали закрывать магазины и обязывать людей сидеть по домам. Вместо этого правительство и органы, ответственные за борьбу с эпидемией, сделали ставку на электронную систему отслеживания перемещений и контактов больных. Стратегия оказалась весьма успешной: снижение ежедневного прироста новых случаев было достигнуто к середине марта. По данным на 28 апреля, в пятидесятимиллионной стране зафиксировали всего 10 752 заболевших, из которых 244 погибли.

Для того чтобы отследить перемещение заболевших коронавирусом и тех, кто мог от них заразиться, нужно собрать данные об их местоположении. Принятый в 2011 году Акт о защите персональной информации (Personal Information Protection Act) разрешает получать эти данные только с согласия человека. Однако в 2015 году из-за вспышки ближневосточного респираторного синдрома (MERS) законодательство изменили. Поправка к Акту о предотвращении и контроле инфекционных заболеваний (Contagious Disease Prevention and Control Act) позволила Министерству здравоохранения и социального обеспечения, а также Центрам профилактики и контроля заболеваний Кореи собирать некоторые персональные данные без согласия людей. При серьезной эпидемии разрешено было получать такую информацию, как местоположение, паспортные и медицинские данные, сведения об иммиграции, денежных переводах, использовании общественного транспорта и данные камер видеонаблюдения. Эту информацию разрешено было отправлять всевозможным организациям, связанным со здравоохранением, а также органам местного самоуправления.

При необходимости часть этой информации разрешалось разглашать, в том числе названия медучреждений, в которых лечились зараженные, маршруты и способы их перемещения, а также состояние здоровья контактировавших с ними людей. Основываясь на этом, во время эпидемии COVID-19 некоторые местные администрации опубликовали крайне детализированные карты перемещений зараженных, а также названия магазинов, ресторанов и других заведений, которые они посещали, что привело к большим убыткам. Более того, в некоторых случаях опубликованные данные позволили частным лицам деанонимизировать больных, которые затем подверглись общественному презрению, и раскрыть подробности их личной жизни.

Осознав проблему, 9 марта Национальная комиссия Кореи по правам человека призвала не разглашать детализированную информацию. 14 марта Центры профилактики и контроля заболеваний Кореи выпустили руководство для локальных администраций, которое ограничило охват и степень подробности публикуемых конфиденциальных данных.

Баланс между эффективной работой системы здравоохранения и уважением права на неприкосновенность частной жизни еще предстоит найти. Во время эпидемии сбор и распространение личных данных помогли предотвратить дальнейший рост числа заболевших и умерших, но при этом проявились проблемы, связанные с вторжением в частную жизнь. В дальнейшем придется как внести поправки в законодательство, так и изменить методы сбора и использования конфиденциальных данных. Так, если заведения, которые посетили больные, дезинфицировать и проверять на отсутствие вируса, не предавая это огласке, то можно избежать потери клиентов. Вместо того чтобы публиковать маршруты отдельных людей, можно создавать общую карту мест, в которых побывали больные. С распространением систем слежения, подобных южнокорейской, важность компромисса в таких вопросах будет только расти.

Источник

Park S, et al. // Information Technology–Based Tracing Strategy in Response to COVID-19 in South Korea—Privacy Controversies. // JAMA. Published online April 23, 2020; DOI: 10.1001/jama.2020.6602
Добавить в избранное