Коронавирус: как автоматизировали молекулярную диагностику

Каждое утро мы смотрим статистику по коронавирусу. Сколько новых случаев в стране и в регионе, что у нас на этой неделе, рост, плато или спад? Чтобы появилась эта статистика, работают тысячи людей. Делаются сотни тысяч ПЦР-тестов ежедневно, в последние дни до полумиллиона — невообразимо много по допандемическим меркам. Каким образом это стало возможным, рассмотрим на примере Москвы и Московской области.

Фото:
Елена Ростунова

В первых числах марта 2020 года было официально объявлено, что коронавирус неконтролируемо распространяется в штате Вашингтон и заражены, вероятно, сотни людей. Стало ясно, что приход пандемии во все мегаполисы мира — вопрос времени. Перед столичным Департаментом здравоохранения и Минздравом Московской области была поставлена задача: обеспечить необходимые объемы тестирования.

— ПЦР-исследования никогда не были самыми массовыми. В крупной централизованной лаборатории Москвы — десятки, максимум до двух сотен проб в день. Вспышка COVID-19 привнесла в лабораторию огромный объем этих исследований, до 4–5 тысяч проб в сутки, — говорит Оксана Ефимушкина, заведующая отделом лабораторной диагностики одной из этих организаций — Диагностического клинического центра № 1 Депздрава Москвы.

В ДКЦ № 1 организовали обучение сотрудников правилам работы с микроорганизмами 2-й группы патогенности, к которой отнесен новый коронавирус (обычно в лабораториях работают с менее опасными 3-й и 4-й группами). За две недели освободили и отремонтировали помещение для ПЦР-лаборатории в 900 квадратных метров, за неделю переехали, не останавливая исследований.

Слишком чувствительный анализ

Что такое тест на основе ПЦР с обратной транскрипцией и зачем он нужен, в 2020 году узнали все. Но еще год назад они действительно «не были самыми массовыми». ПЦР позднее пришла в практику лабораторной диагностики, чем, например, серологические методы, с помощью которого выявляют антитела к инфекционным агентам.

Тем, кто работал в фундаментальной науке, это может показаться странным: Кэри Муллис изобрел полимеразную цепную реакцию в 80-е годы ХХ века, и в 90-е едва ли не каждый, кто работал с ДНК, ставил ПЦР. Медленное внедрение ПЦР-исследований в лабораторную практику отчасти связано, как ни странно, с высокой аналитической чувствительностью. Способность выявлять десятки копий генома патогена в образце имеет оборотную сторону: головная боль всех, кто занимается ПЦР-исследованиями, — контаминация. Продукты амплификации участка-мишени из одного положительного образца могут загрязнить новые образцы, которые станут ложноположительными. Отсюда строгие требования к лаборатории и персоналу: «чистое» и «грязное» помещения, множество правил работы, которые достаточно один раз нарушить — и загубишь не один анализ, а будешь получать ошибку все время, до тех пор, пока не избавишься от контаминации.

Кроме того, для ИФА или биохимических анализов существовали готовые автоматизированные решения, работающие по принципу «поставил в прибор образец — получил результат», в то время как ПЦР все еще делали вручную.

Что такое автоматизация в лабораторной работе? Без автоматизации лаборант с микропипеткой проделывает десятки операций, чтобы выделить нуклеиновую кислоту и поставить ПЦР: отбирает раствор из одной пробирки, переносит в другую пробирку, перемешивает, центрифугирует, снова отбирает раствор… А если в лаборатории есть автоматизированная станция, оператор помещает в нее штативы с пробами, чистые пробирки, планшеты, наконечники, реактивы, и дальше манипуляторы станции всё делают сами согласно протоколу. Автоматика не делает ошибок даже при огромных объемах работы, не рискует заразиться, если речь идет о патогенном микроорганизме, и работает намного быстрее человека.

Автоматизации ПЦР мешало и то, что на начальных этапах использовался электрофорез в геле. Зону перемещения ДНК на определенном расстоянии от старта легко увидеть, но такой способ детекции трудно автоматизировать (хотя попытки были). Позднее, когда наступила эпоха гибридизационно-флуоресцентной детекции, в частности, ПЦР в реальном времени, ПЦР-исследования получили шанс стать рутинным диагностическим методом.

Со временем ПЦР начала вытеснять другие методы лабораторной диагностики: ее плюсы оказались важнее минусов. Появились регламентирующие ПЦР-исследования санитарные правила и нормы, грамотно организованные лаборатории. Одна из областей, где ПЦР получила распространение раньше других, — диагностика урогенитальных инфекций. Именно поэтому среди десятка лабораторий, спасающих столицу от COVID-19, оказался Московский научно-практический центр дерматовенерологии и косметологии Депздрава Москвы (МНПЦДК).

Кроме него выявлением коронавируса занимался уже упомянутый ДКЦ № 1, а также «СклифЛаб», лабораторный отдел Института Склифосовского — это крупная лаборатория с богатейшим опытом, ее сотрудники работали и с гепатитами, и с ВИЧ. С самого начала проводил анализы на SARS-CoV-2 по направлениям от московских медицинских учреждений Диагностический центр (Центр лабораторных исследований) Депздрава Москвы (ДЦЛИ), одна из ведущих лабораторий столицы. Всего к тестированию на COVID-19 привлекли около десятка лабораторных центров Москвы и области.

И везде объемы исследований увеличились в несколько раз. Например, МНПЦДК делает анализы на инфекции, передаваемые половым путем (ИППП), для всех 17 московских филиалов центра (ранее они назывались кожно-венерологическими диспансерами, КВД). До пандемии сюда ежедневно приходили образцы 80–90 пациентов, и даже если каждый проверить на восемь-девять инфекций, достаточно было делать менее тысячи ПЦР-исследований в день, объясняет мне Светлана Полевщикова, заведующая центральным лабораторным отделением. В первую волну COVID-19 число ПЦР-тестов в день возросло до 2500. Во вторую — до 5000. Пришлось перейти на круглосуточную работу в четыре смены.

 

Светлана Полевщикова

— Раньше мы работали с восьми до двадцати часов — двухсменный рабочий день, с одной рабочей субботой. Когда перешли на работу в ночное время, все те люди, которые ставили у меня ПЦР, остались, плюс мы привлекли людей из других отделов, плюс бактериологов, которые работают на нашей базе. Плюс набрали персонал со стороны — врачей клинической лабораторной диагностики и медицинских лабораторных техников. Кто-то пришел уже со знанием ПЦР, кому-то мы эти знания давали и до сих пор даем, — рассказывает Светлана Полевщикова.

Схема взаимодействия в чрезвычайной ситуации строилась так: Депздрав Москвы, Минздрав области выбирали лаборатории, оценивали их возможности и определяли количество исследований, которое должно быть выполнено.

— Перед тем как мы вошли в эту программу, нам рассчитали мощности, — говорит Светлана Полевщикова. — Приезжала комиссия, смотрела, сколько у нас амплификаторов, сколько ламинарных боксов для ручного выделения.

Чтобы оценить мощность лаборатории, учитывать надо не только количество амплификаторов, в которых проводится ПЦР, и не только время на саму ПЦР. Она идет полтора часа, максимум два с половиной. Но есть еще подготовительные этапы. Нужно выделить из биоматериала нуклеиновые кислоты (ДНК и РНК). Затем провести реакцию обратной транскрипции — у коронавируса, в отличие от возбудителей ИППП, РНК-геном, его надо «перекодировать» в ДНК, это тоже отнимает время. Затем внести в пробирку компоненты ПЦР-смеси, и только потом — собственно ПЦР. Весь процесс отнимает как минимум пять часов, обычно шесть-семь.

Напомним пациентам, которые ждут своих результатов: еще нужно добавить время на транспортировку и разбор биоматериала. Поликлиники, стационары отправляют образцы в разных пробирках, все это надо расшифровать и задокументировать. А если результат теста положительный, его необходимо сделать повторно. Лаборатория МНПЦДК с мая 2020 года получила разрешение самостоятельно верифицировать свои результаты, многие другие лаборатории отправляют материал на повторный анализ в учреждения Роспотребнадзора.

В любом случае от образца до результата, если проводить манипуляции вручную, получается шесть-семь часов. Поэтому лабораториям, выполняющим ПЦР-тесты на COVID-19, необходимы были автоматические станции для выделения нуклеиновых кислот.

В помещениях МНПЦДК стало тесновато — как раз перед началом пандемии планировался переезд в новые помещения, но пришлось его отложить. В двух небольших светлых комнатах работают пять автоматических станций компании Hamilton. В третьей еще одна, от компании Tecan. Каждая станция — это 92 пробы, готовых к ПЦР, примерно за два с половиной часа.

    

Автоматические станции компании Hamilton 


 


— А как сейчас с «нековидной» частью — с вашей обычной работой, ИППП?

— Всё делаем, — говорит Светлана Полевщикова. — Еще даже в большем объеме. Мы, видимо, немного привыкли к таким потокам, поэтому справляемся. 

«Никто не спрашивал: сможете, не сможете?»

Автоматизированные станции для экстракции нуклеиновых кислот в ДКЦ № 1, МНПЦ дерматовенерологии и косметологии, «СклифЛабе» и во многих других лабораториях установил «ИнтерЛабСервис» (ИЛС). Эта компания с 2002 года поставляет продукцию для клинической ПЦР-диагностики, а также лабораторное оборудование, реагенты и пластик.

Преимуществом ИЛС стала возможность поставить абсолютно все необходимое для ПЦР-диагностики. Приборы — амплификаторы, автоматизированные станции для выделения и подготовки ПЦР-смесей. Пластик — пробирки, планшеты, наконечники и так далее; реагенты для выделения, обратной транскрипции, сами наборы для проведения теста на коронавирус. И наконец, ИЛС обучал персонал и обеспечивал техподдержку. Сотрудники компании умели делать то, что в марте 2020 года стало главным: прийти туда, где ПЦР-исследований не проводили или проводили вручную, и выстроить процесс «под ключ».

Офис «ИнтерЛабСервиса» находится в небольшом переулке в центре Москвы. На входе бдительная охрана с масками и санитайзерами, дальше две переговорные комнаты — за стеклянной стеной и приватная, за тяжелой дверью. Маленький открытый конференц-зал с экраном во всю стену. А у противоположной стены скромно стоит гамильтон, в ожидании то ли отладки, то ли отправки заказчику.

Роботизированные станции для выделения нуклеиновых кислот и подготовки ПЦР, которые ИЛС поставляет в российские лаборатории, производит компания Hamilton — международный концерн с головными офисами в США и Швейцарии. В лабораториях их так и называют — гамильтоны. Но гамильтоны бывают разные, для различных масштабов и задач.

— В свое время мы всерьез задумались об автоматизации ПЦР-исследований. Несколько лет назад «ИнтерЛабСервис» много инвестировал в то, чтобы это оборудование стало удобным для использования, чтобы приземлить его в обычную лабораторию, — говорит директор по науке ИЛС Александр Гущин. — Тогда ни о каком коронавирусе не слышали. Но это был задел на будущее. И, видите, пригодился. Сейчас производитель поставляет их в необходимой комплектации, ориентируясь на конечного потребителя и его надобности.

Таким образом, когда началась пандемия, станции «Hamilton» по ТЗ «ИнтерЛабСервиса» уже имели конфигурацию, необходимую для решения конкретных задач автоматизированной экстракции из образцов биоматериала.

    

Александр Гущин


— Кто-то из заказчиков, которые этой весной получили задание по тестированию на коронавирус, работал на гамильтонах до пандемии? — спрашиваю Елену Вшивкову, руководителя департамента продаж компании по Центральному федеральному округу и Москве:

— Нет, — говорит Елена. — Много кто о них знал, ни для одной из лабораторий в Москве, наверное, станция «Hamilton» не стала сюрпризом. Мы проводили работу с заказчиками уже давно, рассказывали, демонстрировали, объясняли. Но все-таки автоматизация — это не жизненно важная штука для лабораторий. И если у главного врача есть выбор между прибором, который непосредственно приносит деньги, и прибором, который просто улучшает или облегчает работу, чаще всего принимается решение в пользу первого. Это пока люди живут в нормальном спокойном потоке. Но как только поток возрастает в колоссальные разы, без автоматизации жизнь в лаборатории невозможна.



 


Цели и задачи линейки MICROLAB STAR — автоматизация рутинных процессов лаборатории:

Дозирование жидкостей, в том числе микрообъемов в широкий спектр лабораторного пластика
Серийное разведение
Перенос проб из пробирок в планшеты
Реплицирование планшетов
Подготовка многокомпонентных растворов
Нормализация и пулирование образцов
Интеграция стороннего оборудования

 

СОВМЕСТНАЯ РАЗРАБОТКА КОМПАНИЙ HAMILTON И «ИНТЕРЛАБСЕРВИС»

Станция Microlab STARlet адаптирована для работы с реагентами отечественного производства (АмплиСенс® и АмплиПрайм®). Платформа интегрирована в программно-аппаратные комплексы КДЛ-Макс и КДЛ-СПК.

 

АВТОМАТИЧЕСКАЯ ДОЗИРУЮЩАЯ СТАНЦИЯ MICROLAB STARlet

Масштабируемое решение для оптимизации рутинных манипуляций под различные потребности лаборатории
До 8 независимых дозирующих каналов
Одновременная обработка до 96 образцов за один запуск
Возможность работы с микрообъемами от 0,5 мкл
Разнообразие адаптированного лабораторного пластика
Система транспортировки планшетов двумя дозирующими каналами
Возможность одновременного использования HEPA-фильтра и УФ-лампы
Автоматизация экстракции НК, подготовки и раскапки реагентов и образцов для ПЦР-исследований на базе роботизированных систем дозирования Microlab STARlet


 

Лабораториям, занятым тестированием на SARS-CoV-2, автоматических станций нужно было беспрецедентно много. В «СклифЛаб» отправили четыре станции «Hamilton», в МНПЦДК и ДЦЛИ — по пять. В новое помещение ДКЦ № 1 поставили в общей сложности восемь! Это целый завод по производству анализов.

Рассказывает Елена Вшивкова:

— Ставилась задача, сроки, «вы должны». Всё. Нам сразу, еще когда вводили карантин, выдали документ, что мы являемся организацией, обеспечивающей борьбу с эпидемией. Компания работала семь дней в неделю, некоторые сотрудники чуть ли не 24 часа в сутки. Более того, имелась установка: все должны были отчитаться о запуске лаборатории в краткие сроки. На определенные дни приглашали журналистов, руководство, и к этому моменту все должно было быть блестяще. Никто не спрашивал: сможете, не сможете?

Поставки, говорит Елена, по сравнению с прошлым годом увеличились в геометрической прогрессии. Больше всего требовалось пластика — пробирок, штативов, наконечников. Его и транспортировать непросто, поскольку он занимает большой объем.

— А производитель, Hamilton, не говорил, что вы заказываете слишком много и надо подождать? — спросила я.

— Все же на одной планете живут. Была объявлена пандемия. Но поскольку мы — и Москва — очень быстро среагировали, мы оказались первыми. Те первые заказы на станции, которые мы разместили, — были еще, что называется, вне очереди. И мы получили порядка сорока машин до того, как все остальные еще только раскочегарились.

Компании-производителю, продолжает Елена, тоже было нелегко. Станция могла прийти не в полной комплектации, приходилось что-то переставлять с одной машины на другую, чтобы выполнить самый срочный заказ, тем временем отправлять запрос и ждать, когда пришлют детали…В какой-то момент инженеры начали обсуждать, как в Москве изготовить недостающую стальную деталь методом 3D-печати. Применить на практике эту идею не пришлось, «родную» деталь успели доставить в срок.

Елена Вшивкова
 


— Я выучила за это время, из чего состоит «Hamilton». Каналы, лапки, термошейкеры, вставки, магниты, адапторы. Мне кажется, я уже могла бы его не глядя разобрать и собрать, — говорит Елена, элегантная женщина с мягким голосом. — Любого из этих предметов могло не быть. Потому что Hamilton, как и любой завод, не все делает самостоятельно, те же магниты заказывает на стороне. Ему надо выпустить партию из десяти машин, а к ним не пришли магниты, и они эти магниты досылали. В результате мы получали конструктор.

— Какой был самый дефицитный ресурс?

— Время. 

«АмплиПрайм»

Отдельная тема — наборы реагентов для выделения нуклеиновых кислот и выявления SARS-CoV-2 в образце.

В самом начале пандемии на рынке отечественных тест-систем не было готового решения для автоматизированного тестирования SARS-CoV-2, а при том спросе на тестирование, который возник весной, необходим был набор, совместимый с автоматическими станциями для экстракции нуклеиновых кислот. Точнее, рассчитанный и на автоматическую экстракцию, и на ручную, чтобы им могли пользоваться не только централизованные лаборатории, но и лаборатории с малым потоком.

Наборы реактивов для автоматической экстракции отличаются тем, что содержат магнитные частицы, которые сорбируют нуклеиновые кислоты. Эти частицы можно зафиксировать с помощью магнита, а затем образец промывают автоматически. Изначально рассматривалось сотрудничество с одним из крупных производителей наборов для экстракции, однако в силу ряда обстоятельств поставка не была осуществлена. Тогда свой набор «МагноПрайм ЮНИ», также адаптированный под «Hamilton», предложила компания «НекстБио». Набор позволяет проводить как экстракцию на автоматических станциях, так и полностью ручную экстракцию.

В процессе работы протоколы расширяли и оптимизировали под новые наборы для выявления SARS-CoV-2 — «АмплиТест» Центра стратегического планирования ФМБА (ЦСП), «АмплиПрайм» ООО «НекстБио».

— Разрабатывать набор для тестирования на SARS-CoV-2 мы начали практически сразу, когда стала понятна неизбежность пандемии, — говорит директор научно-производственного комплекса «НекстБио» Мария Сенина. — До этого мы уже вели исследования для выявления сезонных возбудителей ОРВИ и гриппа, поэтому идеи о том, как должен выглядеть набор, у нас были. В частности, мы использовали технологию «One-Step», когда обратная транскрипция и ПЦР проводятся в одной пробирке. С одной стороны, это добавляет технических трудностей — обратная транскриптаза способствует формированию димеров праймеров и появлению неспецифического сигнала. С другой стороны, это очень удобно — не нужно переносить образец из одной пробирки в другую, что экономит время и снижает риск контаминации.

Праймеры разработчики подбирали к двум участкам генома коронавируса — как рекомендуют международные регулирующие органы. На тот момент было отсеквенировано сравнительно мало геномов SARS-CoV-2, но было ясно, что он, как и любой РНК-вирус, очень изменчив. В качестве мишеней выбирали консервативные участки, мутации в которых сильно снижают жизнеспособность вируса, поэтому появляются реже. С другой стороны, амплификация двух участков повышает чувствительность.

Далее нужно было автоматизировать так называемый ПЦР-сетап, или, по-русски, «раскапку»: после автоматической экстракции автоматически же составлять смесь для ПЦР с обратной транскрипцией, добавлять праймеры, ферменты, нуклеотиды. Лаборант только переставляет пробирки или плашки с готовой реакционной смесью в амплификатор и запускает программу ПЦР. Чтобы сэкономить время, этап обратной транскрипции и амплификации стремились сделать как можно короче; фактически это один из самых коротких протоколов для выявления РНК.

В итоге удалось разработать комплексное решение для диагностики коронавирусной инфекции, включающее полный цикл исследования, от стадии взятия биоматериала до автоматической выдачи результатов.

Ангелы ПЦР

Чтобы автоматизированная станция приступила к работе с конкретными образцами и реагентами, ей нужен протокол. Разработчики берут инструкцию к набору реагентов, программируют прибор согласно этой инструкции и тестируют. Затем смотрят, можно ли еще оптимизировать работу прибора: например, быстрее перемещать планшеты, дозировать жидкость и тем самым сокращать общее время цикла.

— С точки зрения оператора, который ею управляет, станция «Hamilton» довольно простая, — говорит Егор Колонтаевский, руководитель отдела поддержки пользователей ИЛС. — Достаточно следовать инструкциям по загрузке расходных материалов и образцов, а потом инструкциям на экране компьютера, который подскажет, как запустить протокол. Всю остальную работу станция делает самостоятельно, оператор лишь иногда реагирует на сообщения системы.

Пишет протоколы, оптимизирует их и проверяет на работоспособность отдел разработки технических решений ИЛС под руководством Алексея Ильина. Затем протоколы передают в управление внедрения автоматизированных решений к Константину Толстых, а поддержкой пользователей занимается отдел Колонтаевского. Это добрые ангелы ПЦР-лабораторий.

    

Константин Толстых

    

Егор Колонтаевский


Действия оператора следующие: установить на борт станции образцы в штативе, планшет на 96 лунок, в котором пойдет экстракция нуклеиновых кислот, одноразовые наконечники, залить реагенты в емкости. Экстракция вместе с подготовкой к ПЦР занимает около двух часов, плюс обслуживание прибора между запусками. За сутки, когда операторы работают в две-три смены, станцию удается запустить до 11 раз. Умножив результат на число приборов, получим производительность автоматизированной лаборатории. Например, на четырех станциях «Hamilton» за сутки можно обработать более 4 000 образцов. Обслуживать несколько приборов могут два человека.

В первой версии протокола между экстракцией нуклеиновых кислот и раскапкой ПЦР предполагался перенос очищенного препарата в чистые пробирки, а из них — в реакционный блок, где идет ПЦР, например, в планшет. И вот — умные заказчики из Диагностического центра лабораторных исследований предложили сразу переносить препарат в реакционный блок. Промежуточный этап нужен для очистки элюата от магнитного сорбента, чтобы элюат можно было сохранять. Но при больших потоках выгоднее отказаться от этого этапа. А если придется подтверждать положительный результат и делать повторный анализ, можно взять исходный образец, поскольку изначально в работу берут лишь небольшое его количество.

Но в интенсивной эксплуатации оборудования есть свои сложности. Огромный спрос на расходные материалы привел к тому, что приходится использовать ПЦР-планшеты разных производителей, и иногда это требует донастройки приборов.

В своей жизни я выделяла ДНК и РНК только вручную, и меня удивило, что протоколы станции нуждались в модификации при смене расходных материалов. Оказывается, роботу не все равно, у него падает точность. Я-то думала, все пробирки на полтора миллилитра и планшеты стандартные.

— Нет, они все немного разные, — объясняет Егор. — Разная форма лунок, разная форма пробирок. От этого зависит, сможет ли прибор корректно приехать в эту позицию, е упрется ли он одноразовым наконечником в дно.

— И глубоколуночные плашки — казалось бы, стандартный профиль, 96 лунок одинакового размера, но форма самой плашки, размер бортиков иногда влияют на то, как это сидит на термошейкере, например, — добавляет Константин. — Как хорошо прогревается, переносится роботом. Все это нужно проверять.

Весной 2020 года в Москве проблемы возникали не только с пробирками, но и с обычной оргтехникой. Каждой станции нужен управляющий компьютер, источник бесперебойного питания. Всё срочно собирали по разным поставщикам.

— Мы работали в формате «даешь пятилетку за три дня», — говорит Константин. — Запустить две станции для нас не проблема, у нас почти десятилетний опыт. Но когда нужно запустить за неделю восемь, а у меня всего три человека, то это уже проблема.

— Я день или два на майских отдохнул, — уточняет Егор.

Летом напряжение спало, в Москве стало полегче. Но появились клиенты из регионов: Новосибирск, Норильск, Ростов, Озёрск, Коломна и даже Симферополь. Всего за время пандемии ввели в эксплуатацию более 40 станций «Hamilton» по всей стране.

Что будет после пандемии

Одна из читательниц нашего портала, врач по профессии, задала вопрос: вот Москва вложила огромные деньги в пафосные приборы для анализов, сделала широкий жест, а закончится пандемия, и что тогда, приборы будут простаивать?

Простаивать они, конечно, не будут. В ДКЦ № 1 и МНПЦДК планируют проводить ПЦР-исследования респираторных заболеваний. Полезно же убедиться, что тяжелое ОРВИ у пожилого человека — именно грипп, и назначить осельтамивир: тест-системы для этого существуют, теперь есть и приборная база. Есть много исследований, которые не делали, потому что не было возможностей, а не потому, что они не были нужны. Вспомним ситуацию с ВИЧ в России: обычно делают анализы на антитела к ВИЧ или на антигены, но ПЦР позволяет выявлять вирус на ранних стадиях, пока антител нет. А есть еще гепатиты В и С, есть урогенитальные инфекции.

И генеральный вопрос — финансовый. Поставку приборов в рамках борьбы с коронавирусом оплатило государство. Но после того как закончится пандемия, кто будет оплачивать реагентику, расходные материалы, рабочую силу для выполнения обычных анализов? Будет ли выгодно продолжать работать на автоматизированных системах, когда мэр столицы перестанет посещать лаборатории?

— Исследования становятся дешевле при высоком потоке. Себестоимость состоит из стоимости расходных материалов, и при малом количестве ручной вариант дешевле, — говорит Елена Вшивкова. — Там более дешевый пластик, там нет инвестиций в оборудование, более дешевая система для выделения. Но есть вторая составляющая — это штат, сотрудники и время ручного труда. При автоматизации эта составляющая нивелируется до нуля.

— Пластик и реагентика для машины намного дороже?

— Есть разница, — отвечает Елена. — Пластик сильно дороже. Силика, реагенты для автоматического выделения, дороже, чем наборы без этой составляющей. Но в связи с тем, что это отечественные наборы, в любом случае порядок цифр невысок. Если бы это были зарубежные компании, цифры были бы совсем другие.

Нагрузка на приборы не упадет, потому что они стоят там, куда приходят все анализы. Департамент здравоохранения Москвы давно проводит программу централизации лабораторной службы. Она началась с общей клиники, гематологии, цитологии, а четыре-пять лет назад дело дошло до молекулярной диагностики. Сейчас молекулярные анализы для всех клиник Москвы выполняют примерно в десятке лабораторий. Там есть помещения, соответствующие требованиям к ПЦР-исследованиям, работают опытные специалисты и туда же можно поставить автоматизированное оборудование. В этом случае одна большая лаборатория оказывается более выгодной, чем пять маленьких. Кстати, по тому же пути идут и крупные коммерческие диагностические лаборатории: анализы у пациентов принимают в пунктах, распределенных по всему городу, и затем везут в лабораторию, где они обрабатываются централизованно.

Конечно, помимо автоматизации и централизации в клинической диагностике есть и другое важное направление — экспресс-диагностика в местах лечения, на приеме у врача. Однако все необходимые анализы «у постели больного» сделать невозможно. Развиваться должны оба направления.

Но все это будет потом, когда пандемия закончится. А пока, говорит нам статистика новых случаев, мирная жизнь еще не наступила.

— Вы справитесь со второй волной на тех мощностях, которые у вас есть сейчас? — спрашиваю Светлану Полевщикову.

— Справляемся, — отвечает заведующая лабораторным отделением. — Сейчас все уже отлажено. В первую волну сложно было набирать народ, учиться новому, в эту вообще трудностей не было.

— Пока все идет штатно?

— Да. У меня даже все в отпуска сходили. Летом был небольшой объем, не такой, как сейчас. Людям надо отдыхать, они устали.

— Чего не хватает?

— Если у нас сейчас будут новые площади, с уже имеющимся оборудованием будет совершенно другая лаборатория. Больше места выделим для ПЦР, потому что ПЦР-лаборатория, наверное, это будущее.



Партнерский материал

Добавить в избранное